мир семьи
Тим Дорофеев:
"Семья – мой самый большой
фестиваль"
Беседовала Ирина Карелина
Тим Дорофеев — известный гитарист, джазмен, руководитель продюсерского центра «Архангельск
Джаз», продюсер музыкальных фестивалей в Архангельске.
О его творческой деятельности можно найти очерки и интервью как в местных, так и в российских и зарубежных изданиях. А о личной жизни Тима известно немного: границы семейного круга и внутреннего спокойствия он охраняет надежно. Журналу "Уютный дом" было сделано исключение, в интервью приняла участие и жена музыканта Ольга, так что картина семейной жизни Дорофеевых будет полной.
Каждая семья когда-то родилась... Расскажите, как вы познакомились?
Т.: Это было 20 лет назад. Мы вернулись с Резицким из Швеции, лето, настроение хорошее... Наша общая знакомая решила, что у нас много общего и нам надо познакомиться.

О.: Встреча получилась не сразу. Я ему звоню, говорю: «Давай встретимся», а он еще только встал. Я говорю: «Тогда через час?», а он: «Мне еще надо кашу рисовую сварить, поесть». Тогда я решила, что мне точно нужен этот недосягаемый человек (смеется).
На следующий день после нашего знакомства должен был быть фейерверк. Все его ждали, потому что в предыдущем, 1995 году, на День ВМФ был очень красивый праздничный салют. Я хотела его посмотреть. Мои подруги разъехались, думаю: было бы здорово сходить на праздник с Тимом. Звоню, его нет. Ну, не судьба, хотя на душе было неприятно: все парами, компаниями гуляют... Развернулась, пошла домой. Прихожу, а он все это время около моего дома ждал меня!

Т.: Я же пограничник! Вычислил дом и ждал там. Я сразу почувствовал к Оле доверие и теплоту, захотел быть с ней.

О.: Вместо фейерверка мы пошли в ресторан, и я увидела этого человека совершенно другим: он улыбался, внимательно слушал, никакого напряжения уже не было. И его все знали!

Т.: Оля все время удивлялась — когда мы гуляли, со мной здоровались незнакомые люди, а в ресторане всегда был столик.

О.: Тим позвал меня в Северодвинск, спрашивает: «А у тебя ботиночки есть? Мы на дюны поедем». А у меня только туфли. И он купил мне ботинки!

Т.: Ну я подумал, что в ботинках удобнее по песку... Там на музыкальной тусовке одна девушка спросила Олю: «Как жить с музыкантом?»
А правда, как жить с музыкантом?
Т.: Когда мы познакомились, я предупредил Олю, что я музыкант, а это значит, что деньги то есть, то нет, это ночные посиделки и поездки...

О.: Я еще думала приглядеться к нему получше, но Тим так все срежиссировал, что я не заметила, как оказалась в его сетях (смеются).

Т.: Со мной нелегко, но в последнее время облачность на нашем семейном небосклоне появляется все реже и реже. С годами мы оба понимаем, что
важно создать атмосферу тепла и уюта.

О.: Переключаться ему непросто, но с нами он другой. Мы не мешаем друг другу. Думаю, что один из секретов, почему люди вместе долго живут, — это
уважительное отношение к занятиям другого. У каждого из нас есть личное пространство, и мы даем друг другу возможность заниматься своими делами. Главное, знаем, что другой здесь, рядом.

Т.: Хотя я и дома много работаю, но все же это — мой тыл, я могу здесь закрыться, уединиться и знать, что меня не потревожат.

О.: У нас многое происходит на телепатическом уровне. Мы вроде разные, но выбираем всегда одно, наши интересы совпадают.

Т.: Юмор — неотъемлемая часть нашей семьи. Кто попадает в наш круг, знает, что мы подшучиваем друг над другом: шутки у нас добрые, но надо уметь парировать. Так, вся семья подшучивает надо мной, когда я собираюсь что-то сделать по дому — картину повесить или гвоздь забить.
А в хозяйстве музыкант может быть полезен?
Т.: Иногда жена просит помыть посуду, я с удовольствием это делаю...

О.: Честно говоря, помощи и не требуется, я сама со всем хорошо справляюсь, и у нас нет бытовых конфликтов.

Т.: В последнее время я все чаще говорю, что Ольга талантливее меня: за что бы она ни взялась, у нее все легко получается — и шить, и готовить, и дом
украшать.
Тим, музыка была у вас с детства?
Т.: Мама и бабушка пели, отец играл на балалайке и гармони. На все каникулы я уезжал в деревню к бабушке и дедушке в Пинежский район. Праздники народные и эта музыка в подсознание легли — фольклорные мотивы всегда были в моих произведениях. Учиться в музыкальной школе возможности не было, я сам научился играть на балалайке, гитаре, барабане, играл эстрадную
музыку, а потом услышал джаз и увлекся на всю жизнь.
Когда пришел поступать в музыкальное училище, увидел человек тридцать гитаристов, все так здорово играют, а у меня нет музыкального образования! Думал, что если не поступлю, то как большинство архангельских парней пойду в мореходку. Но, оказалось, что мой путь — музыка: из этих тридцати взяли только пятерых, и меня в том числе.

В молодости я серьезно увлекался спортом, был чемпионом области по самбо, занимался борьбой, футболом. Проходил срочную службу на финской границе. Это, кстати, был 1980 год, Олимпиада и потому усиленная охрана границ. В армии я играл в оркестре, был в спорткоманде и, конечно, ловил нарушителей.
Вы внешне нетипичный музыкант. Нет эпатажности, яркости в образе. Спортсмен и пограничник, скорее, проявляются...
Т.: Спорт помог мне во многом. Когда я выходил на борьбу, для меня не существовало соперника — я всегда знал, что одержу победу. Мне не нужно особо выделяться, потому что важнее внутренний процесс. Мне больше нравятся репетиции, чем концерты. Но иногда я экспериментирую, вхожу в образы, и люди этого не ожидают.

О.: Когда я разбирала его юношескую одежду, там было много ярких, эпатажных вещей.
Путь музыканта был выбран сразу и вы остались ему верны, хотя было непросто...
Т.: Любой путь непрост. В 90-е годы мы работали в ресторанах, это был тяжелый период. С одной стороны, была возможность играть вживую, мы много общались и играли с разными группами, а с другой стороны — бандитские времена и различные сложные ситуации. Немногие это выдержали. Но уже в те времена я ездил на джазовые фестивали, стал участвовать в проектах Владимира Резицкого. И погружался в музыку все больше.

Был период, когда стало плохо с работой, я не видел перспективы и решил, что будем переезжать из Архангельска. Работал в Норвегии, потом поехал
в Санкт-Петербург. Стал зарабатывать неплохие деньги, но через какое-то время что-то внутри перещелкнуло: что я буду тут делать? В своей родной деревне можно сесть на завалинке, погутарить с мужиками и что-то придумать. А там попадаешь в круговорот и не можешь выбраться. Здесь для меня большее поле для творчества.
Что помогает после работы и концертов расслабиться?
Т.: После блюзового фестиваля мы всей семьей едем отдыхать. Я говорю жене: «Отвезите меня и положите куда-нибудь».

О.: Ему все равно куда, лишь бы там была возможность лежать, отдыхать и читать. Организацией поездок занимаюсь я.

Т.: А мне хорошо будет там, где моя семья.

О.: Летом мы ездим на дачу — близкие друзья, баня, гитары...

Т.: Я заметил: когда у меня появляется возможность на даче что-то поделать своими руками — мой отец был плотник, и я видел, как он работает, — в этот
момент переключается мозг. Он перестраивает моментально, и это, пожалуй, самое лучшее, что может быть для расслабления.
Есть у нас еще такая фишка. Оля приезжает за мной на машине после концерта. И чтобы мне освободить голову и снять напряжение, мы просто вдвоем едем кататься по ночному городу. Наматываем километры, общаемся или молчим, слушаем музыку...
У вас двое детей и уже есть внук...
О.: Да, у нас две дочери, старшая Аня закончила РУДН — престижный университет, со своей семьей сейчас живет в Москве. Я долго не хотела второго ребенка, не могла понять, как разделить любовь к единственной любимой дочке. Но когда родилась Аленка, Аня мгновенно ее приняла и
стала моей главной помощницей — в свои 14 лет она взяла на себя все хлопоты по хозяйству! И кроме огромной любви, у меня появилось к ней огромное уважение.

Т.: Недавно у Ани родился сын, его назвали Тимом...

О.: В старшую хотелось вложить все, чего не было у самих: музыка, танцы, отличная учеба. Такое ощущение, что все время торопились. А с младшей уже, наоборот, время хочется растянуть: чтобы она подольше оставалась маленькой. В воспитании Алены мы больше ориентируемся на то, что хочет она, стараемся учитывать ее интересы. Казалось бы, дочь должна заниматься
музыкой, так как с первых дней жизни постоянно была в музыкальной среде, но нет — в музыкальную школу мы не пошли.
Хотя сейчас она начала играть на гитаре, осваивает самостоятельно. Папа купил ей свою после того, как понял, что она его инструмент втихаря берет. Алена занимается в хореографическом ансамбле «Дружба», учится в художественной школе.

Т.: А Аня закончила музыкальную школу, я с ней занимался перед экзаменами. Однажды мы участвовали в конкурсе семейных талантов...

О.: Это был какой-то голодный год в конце 90-х, их с Аней пригласили на конкурс. Главный приз — комплект постельного белья. Они позанимались два часа и ушли на конкурс. Потом вижу в окно — идут, подмышкой белье. Думаю: «Денег нет, а они сходили купили». То, что они его выиграли, не укладывалось в голове.

Т.: Мы в четыре руки тогда играли блюз. Когда Аня не хотела заниматься классикой, я ей предлагал сыграть «блюзец». Потом она так играла, что сломала стул.

О.: У нас есть такая традиция — после ужина мы оговариваем наши планы на следующий день. Я не запоминаю все дела дочери на неделю, но каждый вечер мы все общаемся и обмениваемся планами на завтра. И всегда знаем, кто где будет.

Т.: У нас в семье у всех есть лидерские задатки, но конфликтов нет. Я и Аню, и Алену учил: если ты хочешь мне что-то доказать, убеди меня в этом. Они злились, но искали и находили аргументы. Они учатся убедительно высказывать свое мнение. Еще учу их, работая над собой, минусы превращать в плюсы. Неудачи и провалы — это лишь опыт, не нужно бесконечно пережевывать их, а нужно сделав выводы, двигаться дальше.
Вы обсуждаете новые творческие идеи?
О.: Я в курсе всего, что он придумывает, но никогда не вмешиваюсь, Тим все решает сам.

Т.: Я предлагал Оле работать вместе, она отказалась, сказала: «Ты мне еще не надоел, а мы после первого же фестиваля разведемся»!
То есть у вас есть один совместный проект — ваша
семья?

Т.: Да, семья — самый главный мой фестиваль, самый большой джаз. У нас небезоблачная жизнь, но я счастливый человек — у меня есть любимая жена, дети, любимое дело, я занимаюсь тем, чем я хочу.

О.: Говорят, что о проблемах надо говорить, вытаскивать обиды и обсуждать их. Я думаю, что не надо. Можно столько себе надумать, что впору на развод подавать. Слово ранит и навсегда остается. Лучше лишний раз не выяснять, особенно если невозможно повлиять на ситуацию. Мы ко многому относимся
с юмором — на обиды времени не остается.

Т.: Я не делюсь проблемами, не рассказываю о них никому — ни музыкантам, ни жене. Если плохо, то стараюсь не посылать отрицательную энергию другим,
сам разберусь в ситуации. И все уже знают, что не надо меня в эти моменты ни о чем спрашивать. А переработать негатив можно, вложив эмоции в музыку.
Made on
Tilda